Днес бихме бродили из пейзажа на нашата младост като пътници. Ние сме обгорени от фактите, преценяваме различията като търговци и потребностите като касапи. Не сме безгрижни вече - а страхотно безразлични. Ще бъдем там - но ще има ли живот в нас?
Изоставени сме като деца, а имаме опита на стари хора, станали сме сурови, тъжни и повърхностни - струва ми се, че сме загубени.
Stichwörter: all-quiet-on-the-western-front
Am I jealous? he thought, astonished. Jealous of the chance object to which she has attached herself? Jealous of something that does not concern me? One can be jealous of a love that has turned away, but not of that to which it has turned.
Erich Maria RemarqueBut you were only an idea to me before, an abstraction that lived in my mind and called forth its appropriate response. It was that abstraction I stabbed. But now, for the first time, I see you are a man like me. I thought of your hand-grenades, of your bayonet, of your rifle; now I see your wife and your face and our fellowship. Forgive me, comrade. We always see it too late. Why do they never tell us that you are poor devils like us, that your mothers are just as anxious as ours, and that we have the same fear of death, and the same dying and the same agony - Forgive me, comrade; how could you be my enemy? If we threw away these rifles and this uniform you could be my brother just like Kat and Albert. Take twenty years of my life, comrade, and stand up - take more, for I do not know what I can even attempt to do with it now.
Erich Maria RemarquePikat e renda e goditen ne fytyre. dhe pernjeheresh ai s'po e merrte vesh ne ishte qesharak apo i mjere, ne vuante apo nuk vuante-dinte vetem se po jetonte. Po jetonte! ai ekzistonte, jeta e kishte pushtuar serisht, dhe ai nuk ishte me spektator, nuk qendronte me jashte saj; shkelqimi i forte i ndjenjes se pakontrollueshme vershonte perseri neper damaret e tij, si zjarri neper oxhake furrnaltash; dhe nuk kishte pike rendesie ne ishte i lumtur apo fatkeq; ai po jetonte dhe e ndiente fort qe po jetonte- dhe kjo ishte mjaft!
Erich Maria RemarqueNo soldier outlives a thousand chances.
Erich Maria Remarqueغريبٌ حقاً أمرنا , نختار طرقاً ملتوية كي لا نظهر حقيقة مشاعرنا
Erich Maria RemarqueStichwörter: ليلة-لشبونة
I lie down on many a station platform; I stand before many a soup kitchen; I squat on many a bench;--then at last the landscape becomes disturbing, mysterious, and familiar. It glides past the western windows with its villages, their thatched roofs like caps, pulled over the white-washed, half-timbered houses, its corn-fields, gleaming like mother-of-pearl in the slanting light, its orchards, its barns and old lime trees.
The names of the stations begin to take on meaning and my heart trembles. The train stamps and stamps onward. I stand at the window and hold on to the frame. These names mark the boundaries of my youth.
Простая душа, наивность - это дар, а не недостаток. Душа, ещё не изглоданная скепсисом и всей этой интеллигентской заумью. В жизни побеждают люди не мудрствующие, все же прочие видят слишком много препятствий и теряют уверенность, не успев ничего начать.В трудные времена такая простота - неоценимое благо, как палочка-выручалочка, спасает от опасностей, которые прямо-таки засасывают умника!
Erich Maria RemarqueЗатим променисмо место и сместимо се за картање. Јер, то умемо: да се картамо, да псујемо и да ратујемо. Није много за наших двадесет година - сувише много је за двадесет година.
Erich Maria RemarqueStichwörter: war life-philosophy
Шансов на благополучный исход почти не было. Изношенное сердце, в одном лёгком - множество обызвествлённых очагов. Он прожил на свете всего тридцать пять лет и почти всегда болел. Хроническая язва желудка, кое-как залеченный туберкулёз, а теперь ещё и рак. Из истории болезни известно, что он четыре года состоял в браке, жена умерла от родов, ребёнок - от туберкулёза три года спустя. Родственников никаких. И вот теперь этот полутруп лежал и смотрел на Равика, и не хотел умирать, и был полон терпения и мужества, и не знал, что питаться он будет только через резиновую трубку и никогда больше не сможет вкусить те немногие радости жизни, какие изредка позволял себе - варёную говядину с горчицей и солёными огурцами. Человек без желудка лежал на кровати, весь изрезанный и уже почти разлагающийся, и в глазах у него светилось нечто, называемое душой...
Erich Maria Remarque« erste vorherige
Seite 18 von 30.
nächste letzte »
Data privacy
Imprint
Contact
Diese Website verwendet Cookies, um Ihnen die bestmögliche Funktionalität bieten zu können.