Внизу Бунтаро жует «Принглз» и смотрит фильм, полный киборгов, мотоциклов и сварщиков.
Киваю на экран:
— Что смотришь?
— Проверяю два закона кинематографа.
— Какие?
— Первый закон гласит: «Любой фильм, название которого заканчивается на «-атор», ничего не стоит».
— А второй?
— «Качество любого фильма находится в обратной зависимости от количества снятых в нем вертолетов».
Книга, которую вы читаете, уже не та, которой она была до того, как вы начали ее читать.
David MitchellЖизнь может быть сплошным блаженством, когда захочет.
David MitchellНаркоторговец на пару с королевой зла принимаются обсуждать, виновен ли я в убийстве живого существа.
— Это была всего лишь оса,— говорю я.— Там, откуда она взялась, их полным-полно.
Для Томоми этого недостаточно:
— Там, откуда мы взялись, людей тоже полным-полно, но разве это оправдывает убийства?
Это ужасно глупый спор — особенно если вспомнить, как Томоми визжала: «Убей ее! Убей!».
Я не боюсь. Чтобы бояться, нужно ценить себя. Но в первый раз за эти три дня я чего-то хочу. Я хочу, чтобы бог леса превратил меня в кедр. От самых старых жителей острова я слышал, что, если пойти в горы ночью, когда бог леса считает свои деревья, он включит тебя в их число и превратит в дерево. Кричат звери, сгущается темнота, пальцы ног немеют от холода. Я вспоминаю Андзю. Несмотря на холод, засыпаю. Несмотря на усталость, просыпаюсь. Вдоль ствола упавшего дерева осторожно пробирается белая лисица. Она останавливается, поворачивает голову и смотрит на меня более чем человеческими глазами. Меж моих ветвей повис туман, а там, где прежде было мое ухо, птицы свили себе гнездо. Я хочу поблагодарить бога леса, но у меня нет больше рта. Не имеет значения. Теперь ничто не имеет значения, на веки вечные.
David MitchellМорской Ангел открывает банку кофе и включает радио. Когда мы проезжаем мост Симоносэки, словно за компанию, включается солнце. Я снова на Кюсю. Я улыбаюсь, сам не зная чему. Душа, воссоединившись с телом, которое она покинула навсегда, поражается, что все осталось в рабочем состоянии,– вот как я себя чувствую.
David MitchellI am designing the future on beer mats, like Churchill and Stalin at Yalta.
David MitchellMots clés beer
10 ноября 1944 г.
Дела обстоят слишком скверно, чтобы нам позволялось выходить на мостик. Абэ напоминает, что мы – незаменимые детали своих кайтэн. «1-333» слишком качает, чтобы мы могли проверять их исправность. Мы чувствуем определенную сдержанность в отношении к нам команды «1-333». Некоторая дистанция, наверное, естественна, но иногда их поведение граничит с холодностью. Например, из разговоров я узнал, что радист первого класса Хосокава вырос в Нагасаки, и, когда мы вышли в коридор после ужина, обратился к нему на нашем местном диалекте. Он вздрогнул и ответил мне официальным тоном. Когда Абэ предложил, чтобы пилоты кайтэн помогали с уборкой, капитан Ёкота коротко ответил, что наше предложение великодушно, но об этом не может быть и речи. Абэ считает, что эти люди смотрят на нас как на своего рода богов и просто не умеют выразить благоговение. Гото заметил, что три с половиной года постоянных погружений не могли не сказаться на их душевном здоровье. Кусакабэ предположил, что они считают сумасшедшими нас. Это разозлило Абэ. Кусакабэ спокойно сказал, что жить на подводной лодке – значит постоянно ускользать из лап смерти, в то время как мы сами ищем с ней встречи. Абэ вспомнил о своем звании и приказал Кусакабэ – и Гото – никогда больше не высказывать вслух ничего подобного, потому что такие мысли оскорбляют преданность и патриотизм. Я промолчал, чтобы не нарушать гармонию, но про себя согласился с Гото. Даже у самых младших членов команды глаза стариков.
The potatoes were starch grenades. The canned carrots were revolting because that is their nature.
David MitchellDo," said Louisa finally, "whatever you can't not do.
David Mitchell« ; premier précédent
Page 31 de 52.
suivant dernier » ;
Data privacy
Imprint
Contact
Diese Website verwendet Cookies, um Ihnen die bestmögliche Funktionalität bieten zu können.