В самом деле, нет ничего досаднее, как быть, например, богатым, порядочной фамилии, приличной наружности, недурно образованным, неглупым, даже добрым, и в то же время не иметь никакого таланта, никакой особенности, никакого даже чудачества, ни одной своей собственной идеи, быть решительно "как и все". Богатство есть, но не Ротшильдово; фамилия честная, но ничем никогда себя не ознаменовавшая; наружность приличная, но очень мало выражающая; образование порядочное, но не знаешь, на что его употребить; ум есть, но без своих идей; сердце есть, но без великодушия, и т. д., и т. д. во всех отношениях. Таких людей на свете чрезвычайное множество и даже гораздо более, чем кажется; они разделяются, как и все люди, на два главные разряда: одни ограниченные, другие "гораздо поумнее". Первые счастливее. Ограниченному "обыкновенному" человеку нет, например, ничего легче, как вообразить себя человеком необыкновенным и оригинальным и усладиться тем без всяких колебаний. Стоило некоторым из наших барышень остричь себе волосы, надеть синие очки и наименоваться нигилистками, чтобы тотчас же убедиться, что, надев очки, они немедленно стали иметь свои собственные "убеждения". Стоило иному только капельку почувствовать в сердце своем что-нибудь из какого-нибудь общечеловеческого и доброго ощущения, чтобы немедленно убедиться, что уж никто так не чувствует, как он, что он передовой в общем развитии. Стоило иному на слово принять какую-нибудь мысль или прочитать страничку чего-нибудь без начала и конца, чтобы тотчас поверить, что это "свои собственные мысли" и в его собственном мозгу зародились. Наглость наивности, если можно так выразиться, в таких случаях доходит до удивительного; всё это невероятно, но встречается поминутно. (..) Умный "обыкновенный" человек, даже если б и воображал себя мимоходом (а пожалуй, и во всю свою жизнь) человеком гениальным и оригинальнейшим, тем не менее сохраняет в сердце своем червячка сомнения, который доводит до того, что умный человек кончает иногда совершенным отчаянием; если же и покоряется, то уже совершенно отравившись вогнанным внутрь тщеславием. (..) В огромном большинстве этого умного разряда людей дело происходит вовсе не так трагически; портится разве под конец лет печенка, более или менее, вот и всё..
Fyodor DostoevskyBaşıboş kaldıkça hemen tapınacağı bir tanrı bulmak insanoğlunun en büyük kaygısıdır. Ama önünde dize gelecekleri tanrının değerinin su katılmadık cinsten olmasını da muhakkak isterler, tanrının büyüklüğünü herkes kabul etmiş olmalı... Çünkü bu zavallı yaratıkların tasası yalnız senin benim için tapınacağımız bir tanrı bulmak değil, herkesin ve ille hep birlikte, imanla baş tacı edecekleri birini bulmaktır. İşte bu ortaklaşa tapınma ihtiyacı hem tek tek, hem toplu olarak bütün insanların ta ilk yüzyıllardan beri başlıca ıstırap konusu olmuştur.Toplu tapınma yüzünden birbirlerinin kanına girerlerdi. Kendilerine birtakım tanrılar icat ederler, birbirlerine, 'Tanrılarınızdan vazgeçin, bizimkilerini kabul edin; yoksa sizi de tanrılarınızı da yok ederiz!' diye haber salarlardı. Bu kıyamete kadar böylece sürüp gidecektir.
Fyodor DostoevskyTag: karamazov-kardeşler
,, [...] în orice idee genială, ori nouă, sau în orice idee, cât de cât serioasă, ce încolțește în capul unui om, există un ceva care nu se poate comunica altuia chiar dacă ai scrie volume întregi, străduindu-te în fel și chip să explici această idee vreme de treizeci de ani; întotdeauna va rămâne ceva netransmisibil, ceva care, în ciuda străduințelor tale, nu va voi să iasî din cutia ta craniana și va zace mereu acolo, până când nu vei mai fi, fără să fi exprimat sensul major al ideii tale
Fyodor DostoevskyTag: the-idiot
Oh, you may be sure that Columbus was happy not when he had discovered America, but when he was discovering it. Take my word for it, the highest moment if his happiness was just three days before the discovery of the New World, when the mutinous crew were on the point of returning to Europe in despair. It wasn't the New World that mattered, even if it had fallen to pieces.
Columbus died almost without seeing it; and not really knowing what he had discovered. It's life that matters, nothing but life -- the process of discovering, the everlasting and perpetual process, not the discovery itself, at all.
¿Por qué no nos tratamos unos a otros como hermanos? ¿Por qué hasta el hombre más bueno disimula y calla en presencia de otro? ¿Por qué no decir sin rodeos lo que tiene uno en el corazón, inmediatamente, cuando sabe uno que su palabra no se la llevará el viento? ¿Por qué parecer más adusto de lo que uno es en realidad? Es como si cada cual temiera violentar los propios sentimientos si los expresa libremente.
—Noches blancas, Dostoievski—
Resentment-why, it is purification; it is a most stinging and painful consciousness!
Fyodor DostoevskyBecause I'm a Karamazov. Because when I fall into the abyss, I go straight into it, head down and heels up, and I'm even pleased that I'm falling in just such a humiliating position, and for me I find it beautiful.
Fyodor DostoevskyTag: beauty decadence humiliation abyss falling
Do you understand, sir, do you understand what it means when you have absolutely nowhere to turn?
Fyodor DostoevskyLet me be cursed, let me be base and vile, but let me also kiss the hem of that garment in which my God is clothed; let me be following the devil at the same time, but still I am also your son, Lord, and I love you, and I feel a joy without which the world cannot stand and be.
Fyodor DostoevskyTag: love devil evil god faith joy curse
Unë dua të jetoj, dhe jetoj qoftë edhe në kundërshtim me logjikën e gjërave. Le të mos kem fort besim në rregullat e pranuara nga të gjithë, por më pëlqejnë gjethet e sapoçelura, e dua qiellin e kaltër; ndodh të më pëlqejë dikush pa ndonjë shkak. Më pëlqen heroizmi i njerëzve, tek i cili mbase nuk beson më prej kohësh.
Fyodor Dostoevsky« prima precedente
Pagina 151 di 171.
prossimo ultimo »
Data privacy
Imprint
Contact
Diese Website verwendet Cookies, um Ihnen die bestmögliche Funktionalität bieten zu können.